Городской журнал «Большой» побывал на репетиции пластического театра Skvo’s Dance Company и узнал, откуда появляется танец и как бросить офис ради искусства.
— Только вы не удивляйтесь, это может оказаться не совсем обычная репетиция, — еще пред началом предупреждает танцовщица Лера Хрипач.
«КТО ПРИДУМАЛ СЛОВА?»
И правда, с самого начала все выглядит довольно странно: в зале находятся пятеро танцовщиков и хореограф Ольга Скворцова. Часть танцоров разминается, а остальные вытворяют что-то невообразимое: роняют друг друга,толкаются, катаются по полу. Музыки пока нет, нет даже ожидаемого «и-и р-раз», зато есть много обсуждений шагов, прыжков и скруток.
В это время хореограф инструктирует троих танцоров в центре зала:
«Нужна такая скрутка, которая сразу разрешится, потому что она толчковая», — со стороны понять, о чем речь, совершенно невозможно. Но ребята соглашаются, что скрутка нужна толчковая, и начинают поднимать Леру и переставлять с места на место. Задача в принципе не сложная: нужно переместить девушку с одного места на другое. Причем, девушка при этом ведет себя, как будто ничего не чувствует. Так задумано по сюжету. И приподнять ее и переставить, чтобы она не выглядела при этом деревом, оказывается совсем непросто — ее пытаются перенести, перебросить, подтолкнуть — все не то.
— Кто придумал слова? — время от времени восклицает Ольга и от бессилия садится на пол. А потом снова начинает объяснять, как нужно двигаться. Или, наоборот, просит забыть все, что делали до этого, и станцевать как-нибудь совсем по-другому.
— Каждая наша репетиция длится по несколько часов, — рассказывает потом Ольга. — Иногда плодотворно, иногда — не очень. Это зависит от всеобщей настройки. Я поставила для себя задачу: ничего не придумывать. Я просто озвучиваю задачу, чтобы оживить тела танцовщиков, чтобы они начинали думать своим ресурсом. По-другому танцоры не воспитываются. Да и как по-другому? Заучивать каждый раз комбинации и показывать, чтобы они повторили «раз-два-три-четыре-пять»? Но тогда не будет умного тела, не будет глубокого движения, не будет команды. Задана тема и мы делаем танец интуитивно, буксуя, ничего не понимая. В данном случае мне наплевать на звание «профессионализм-непрофессионализм». «Честно-нечестно» — вот единственный критерий.
«НАМ НУЖНО ВЫМУЧИТЬ СЕБЯ, ЧТОБЫ СТАТЬ ЖИВЫМИ»
Та самая общая тема, которая объединяет все происходящее в спектакле «Бардо», — состояние между жизнью и смертью из тибетской «Книги мертвых». Именно в этот промежуток попали персонажи спектакля.
— В момент смерти, когда сознание покидает тело, человек получает такой же болевой и психологический шок, как и в момент рождения, — рассказывает Ольга. — Только в момент рождения в его теле нет никакого эмоционального или психологического опыта, никаких привязок, угрызений совести, ничего. Это чистый шок. А в момент смерти, — наоборот, смешиваются все события, ошибки, вся его жизнь в одночасье перемешивается, потому что сознание очищается. Но это все философия. Мне важно передать ощущение того, что человек делает, для того чтобы почувствовать себя живым.
В спектакле, чтобы персонажи заново почувствовали себя живыми, каждый из них лишен одного из чувств: зрения, вкуса, слуха, осязания или обоняния.
— Фишка в том, что мы все реагируем только на внешние раздражители. Вот нас как-то жизнь поставила, подставила, сложились обстоятельства так, что все, не действовать нельзя, — тогда мы просыпаемся. А внутреннего двигателя, внутренней мотивации у нас в обычное время нет. Только, когда нас лишают ноги, лишают еще чего-нибудь, когда мы заболеваем шизофренией или раком, только тогда мы начинаем просыпаться и действовать от внутреннего двигателя.
— От крутящего момента, — подсказывает Лера.
— Поэтому аннотацией спектакля мы хотели сделать чудный закон физики: момент силы, крутящий момент, — продолжает Ольга. — Есть внешнее воздействие на твердое физическое, твердое тело. И есть крутящий момент, который создает движение и меняет внешнее. В нашей жизни присутствует аспект мазохизма: нам нужно вымучить себя, чтобы пробудиться, чтобы стать живыми. Вот это промежуточное состояние я называю «бардо». Это нигде — никаких социальных условий, обозначений, ограничений, ничего. И самое интересное: как человек будет добывать жизнь в пустоте, когда внешнего раздражителя нет.
«МЫ БОИМСЯ ЖИТЬ. А КОГДА НАМ ОТРУБАЮТ НОГУ, ВСПОМИНАЕМ, СТОЛЬКО ВСЕГО ПРОПУСТИЛИ»
Кстати через «бардо» — через поиск своего внутреннего двигателя — прошли почти все участники пластического театра. Хореограф Ольга Скворцова раньше работала в пластическом театре D.O.Z.SK.I. А потом вдруг поняла, что нужно двигаться, забрала несколько новичков, которые занимались в студии, и создала собственный пластический театр. Казалось бы, не видать им большой сцены с уровнем «начинашек». Но Skvo’s Dance Company уже поставили несколько спектаклей и не собираются останавливаться. Причем, о том, что на сцене непрофессионалы, упомянули только на афише первой постановки, а начиная со второго спектакля, пластический театр выступает как профессиональный.
— Я не знаю, что такое академические приемы, — заявляет Ольга. — Я знаю, что есть законы композиции, очень много: синхрон, канон, полифонический рисунок. Но это такие композиционные законы, которые преподаются в институтах, это все уже не работает. В том, что танцуем мы, композиционный прием — придумать свои правила игры, по которым существуют танцовщики, чтобы зритель почувствовал себя свидетелем, наблюдателем.
Танцовщица Лера тоже прошла через свое «бардо» и пожертвовала зоной комфорта: бросила работу в офисе и сейчас помогает администрировать жизнь Skvo’s Dance Company.
— Нам всегда страшно что-то поменять, сделать первый шаг, — считает Лера. — Это, как прыжки в воду. Ты понимаешь: вот бассейн с водой, и миллион людей прыгает каждый день, и все нормально. Но ты боишься сделать этот шаг, потому что страшно: что будет? А ничего не будет. Ну, будет конечно, но это не так важно. А мы все стоим и боимся: будет вода теплая или холодная, не упадем ли на кого-нибудь, не ушибемся ли. Мы боимся жить. А когда нам отрубают ногу, мы почему-то вспоминаем: блин, я столько всего не сделал.
Текст: Анна Ермаченок
По материалам журнала «Большой»
